ВЛАДИМИР ЛЕОНИДОВИЧ СУХОДРОВСКИЙ, выпускник 1954 г. кафедры геоморфологии, доктор географических наук, фронтовик. В 2010 году выпустив книгу «Испытание войной», он стал лауреатом международного Интернет-конкурса «Страницы семейной славы». Здесь приводятся отрывки из его книги - воспоминания о годах учёбы на географическом факультете МГУ.  

"Наконец, мой выбор пал на географический факультет Московского государственного университета. География всегда была одним из любимых  предметов.  В детстве в моей комнате на стене висела географическая карта страны, и меня, тогда дошкольника, привлекал Северный Ледовитый океан - огромное  «голубое пространство». Я уже знал, что там обитают белые медведи, а побережья океана в основном безлюдны. И мне так захотелось хоть когда-нибудь там побывать, чтобы все увидеть своими глазами! Хорошо, что детские мечты сбываются."

Глава 3

СТУДЕНЧЕСТВО

Главное здание  МГУ им. Ломоносова находилось в центре Москвы на Моховой улице, а ряд факультетов, в том числе географический, были расположены в зданиях несколько позади этого здания.

Мои сокурсники показались мне живыми и открытыми. Позже я убедился, что будущие географы - романтики, готовые к рискованным путешествиям. 

Наш первый курс был разделён на  группы. Меня определили в группу золотых медалистов, но группы не относились к какой-то кафедре, программа учёбы была одна. С первых же дней закипела общественная работа, которой придавалось очень большое значение. Меня избрали парторгом, хотя на курсе было четыре члена КПСС.  Остальные были комсомольцами, их комсорг Ира Лабутина была прирождённым вожаком. Раз в неделю выпускалась факультетская стенгазета «Наши горизонты». 

Лекции

Лекции были разные. Если профессора Орлов, Баранский и Марков излагали материал образно и доходчиво, заинтересовывая студентов, то на занятиях у профессоров Дензина и долгожителя Щукина от скуки хотелось спать.

Кроме специальных предметов нам читали лекции по ряду смежных дисциплин. Не случайно наши профессора считали географический факультет – «последним университетом в университете». На первом курсе была высшая математика, физика и химия. После большого перерыва в учёбе, названные предметы мне давались не легко без  помощи однокурсников.

Наибольшую признательность в этом отношении я должен выразить казачке Лене Стахановой, племянницей того самого Стаханова, с которого началось названное в его честь общественное движение в довоенные годы. Она была довольно бойкой девушкой,  внешне напоминающей актрису Нонну Мордюкову.

Общежитие

Общежитие университета располагалось на берегу Яузы в четырёхэтажном здании. Рядом - сквер с лавочками и беседками.  В этом же здании - почта,  клуб,  читальный зал. Студенты географического факультета занимали комнаты на втором этаже, в каждой из них размещалось по пять человек.

Жизнь в общежитии не была безоблачной, поскольку не всегда студенты уживались друг с другом. Но именно там крепкая дружба сложилась со Свенельдом Евтеевым из Рязанской области. Он обладал цепким умом, на лету всё схватывал, общение с ним было полезным. Восьмилетняя разница в возрасте не мешала нам сохранять взаимную доверчивость не только во время учёбы, но и на протяжении ряда последующих лет. Свенельд первым из сокурсников стал сначала кандидатом, а потом доктором географических наук. По протекции своего научного руководителя, директора Института Мерзлотоведения АН СССР, профессора П.А. Шумского, зимовал на американской антарктической научной станции Мак-Мёрдо, где собрал ценный материал и одновременно в совершенстве овладел английским языком. Когда он стал уже известным в стране учёным-гляциологом, его пригласили работать в международную организацию ЮНЭСКО, где он был заместителем председателя. Мы переписывались, встречались, когда он приезжал в Москву из Парижа, затем из Найроби и, наконец, с острова Крита, где у него была личная дача. А в начале восьмидесятых годов он внезапно умер, все эти годы я храню к нему добрые чувства.

Совместное проживание нескольких студентов в одной комнате не могло обходиться без шуток, розыгрышей.  Однажды мы со Свенельдом готовились к последнему экзамену весенней сессии. А у Бориса Хорева экзамены были уже позади. Именно в этот день он решил отметить своё завершение сессии вместе с земляком из Кашина. Бутылка водки у них стояла в тумбочке, а сами они пошли в магазин за колбасой. Нам со Свенельдом не понравилась их затея праздновать окончание учебного года у нас на глазах, когда наши нервы были напряжены в связи с предстоящим испытанием. Недолго думая, мы воспользовались их отсутствием и вылили водку в другой сосуд, оставив чуть-чуть для запаха. И вот они расселись за столом, наполнили  стаканы водой и по очереди произносили тост за свой успех, пожелав и нам не провалиться на экзамене. Выпив воду, приступили к закуске, Борис заметил, что водка слабовата. А Юра, наоборот, не согласился с ним и заявил, что его начинает «разбирать». Не трудно представить, как нам нелегко было удержаться от смеха.

Главный недостаток жизни в «общаге» - это систематическое недосыпание, потому что разговоры и споры могли продолжаться за полночь.

Геоморфология

По окончанию первого курса, где мы получили самое общее представление о географической науке, каждый из нас выбрал более узкую специализацию. В соответствии с этим выбором были сформированы и новые группы. Мы с Свенельдом Евтеевым  избрали геоморфологию – науку о рельефе, который изучается и геологами. Но геоморфология, преподаваемая на географическом факультете, имеет специфику.

На втором курсе я обратил внимание на Михаила Гросвальда, бывшего фронтовика.  Четыре года капитан Гросвальд отучился в Военной политической академии, но закончить её не дали, потому что стало известно о его переписке на ЭСПЕРАНТО с кем-то из иностранцев – знатоков этого языка. Михаил хорошо владел немецким, а позже и английским языком. Экзамены за первый курс он сдал экстерном, а через год стал именным стипендиатом. Уже после окончания университета М. Гросвальд увлёкся проблемой древнего оледенения, написал об этом несколько книг, в которых разработал совершенно новую концепцию древнего оледенения.

Под абажуром

Помню комсомольское собрание на тему «Коммунистическое воспитание молодёжи». В президиуме сидели уважаемые люди: декан факультета - профессор К.К. Марков, преподаватель марксизма-ленинизма Игумнова, жена члена Политбюро и министра иностранных дел СССР Кузнецова, парторг факультета Калашникова и я, парторг третьего курса, который должен был зачитать уже готовый текст письма И.В. Сталину.

Собрание проходило скучно, комсомольцы «присутствовали, отсутствуя».  Даже уважаемая нами преподаватель Игумнова не сказала ничего нового. И тут мне взбрело в голову выступить по своей инициативе на злободневную и в то же время щекотливую тему. Своё выступление я начал примерно так: «Вот мы здесь говорим о коммунистическом воспитании, а в студенческом общежитии процветает мат».

Зал буквально взорвался. В то время даже слово «мат» не принято было произносить на официальных мероприятиях. Когда наступила относительная тишина, я продолжил: «В комнате 261-ой, правда, студенты решили бороться с матом и стали взимать штраф: за каждое непристойное слово по 50 копеек. Казна комнаты быстро росла, особенно в результате посещения ее москвичом Натаровым. Когда его предупредили о штрафе, он сразу выкладывал на стол 5 рублей. На собранные таким образом деньги был куплен большой шёлковый абажур». В зале стоял хохот, а в перерыве появилась стенгазета-молния «Голос собрания». Это была карикатура «Под матовым абажуром» по выступлению В. Суходровского. На ней - сидящие за столом четыре студента. У рта каждого  написаны отрывки нецензурных фраз: «У…твою мать!» А над столом - огромный абажур. Так «слава» обо мне не заставила долго ждать.

Практика

Немалое место в моих воспоминаниях о студенчестве занимают учебные практики. После первого и второго курсов они проходили в городе Красновидово, расположенном в верховьях реки-Москвы и в семи или восьми километрах от Можайска. Значительная часть исхоженных нами лугов и лесов впоследствии была затоплена Можайским водохранилищем, после чего студенты стали практиковаться в районе города Балабаново Калужской области.

Картографические и маршрутные учебные работы проходили в разгар лета, приходилось преодолевать жару и усталость. Зато по окончании занятий можно было спуститься с высокого берега к реке и искупаться. Вечерами собирались у костра, пели песни, а я аккомпанировал на трофейной мандолине.

Крым

По окончании второй красновидовской практики  группа геоморфологов вела геолого-геоморфологические исследования в гористой местности. С этой целью мы направились в Крымскую базу МГУ, что в селении Мангуша Бахчисарайского района. Группа заранее была разбита на бригады. Нашу бригаду из семи студентов возглавлял Миша Гросвальд. В Крыму тоже пришлось попотеть: сначала во время геологической и геоморфологической съёмок, а затем в длительных походах с ночёвками под открытым небом. Чтобы легче было преодолевать усталость, мы ходили строем, иногда под песню. Бывали случаи, когда вразброд плетущиеся в походе сокурсники даже просили, чтобы я их построил в колонну по четыре. Сделать это и скомандовать: «Шагом марш!» мне, бывшему офицеру, не представляло труда. К назначенным пунктам приходили все одновременно, никто не отставал. Во время путешествия по Крыму приходилось подниматься на куэсты -  предгорные холмы, спускаться с их обрывистых склонов, забираться во встречаемые пещеры, передвигаться по дну знаменитого Крымского каньона. После ночлега на вершине Ай-Петри мы долго спускались к манящему нас Чёрному морю и, наконец, нашли приют на базе МГУ вблизи Никитского сада. Там практика наша закончилась, и мы, почувствовав свободу, устремились на пляж.

Чудик

Отдых на побережье Черного моря запомнился чудачествами Марка Епифанова.  Он удивлял всех феноменальной памятью.  Мог, например, назвать не только все государства Африки, но и их столицы или перечислить не менее десяти притоков Амазонки. Но  поступки его были непредсказуемы. Когда все загорали, Марк не снимал с себя рубашки. Затем обгорел за день так, что не помогли никакие мази, а на его теле появились мешки отставшей от тела кожи. Когда он, искупавшись, выходил на берег, набравшаяся в эти мешки вода, булькала. Кто-то из посторонних, услышав специфический звук, обратился к Марку: «Молодой человек, вылейте воду».

Ленинские горы

Последний год я учился уже в высотном здании университета на Ленинских горах. Нашему факультету посчастливилось: его разместили на самых высоких этажах основного здания (с семнадцатого по двадцать второй). Выше факультета расположен был только музей землеведения. Жить мы стали в блоке из двух комнат, туалета и душа вместе со Свенельдом Евтеевым на восемнадцатом этаже. Для нас условия казались сказочными. Ко мне приходили родственники и знакомые «на экскурсию».

После экзаменов и защиты дипломов в актовом зале ректор университета академик Петровский вручал дипломы, в числе получивших дипломы с отличием был и я.